Откуда берутся революции, и где рамки суверенитета?

В современном мире насильственный экстремизм стал все чаще применяться как инструмент геополитики и передела сфер влияния, вмешательства во внутренние дела государств, смещения неугодных правительств, заявил на слушаниях в Совете Федерации начальник отдела департамента новых вызовов и угроз МИД России Валерий Поспелов.

"Ими [США и их союзниками] на одну доску ставятся государственные и негосударственные структуры в рамках противодействия экстремизму, закладываются возможности действовать через голову суверенных правительств, путем осуществления неких партнерских проектов напрямую с гражданским обществом", - добавил он.

Тезис о том, что революции и вообще любые социальные потрясения - результат, прежде всего, внешнего враждебного воздействия, для современной России не нов.

Однако классики исторической науки, а также основоположники марксизма утверждали иное: революции происходят только там и тогда, когда сложились объективные предпосылки. Ни внутри, ни вовне никто не может вызвать революцию по своему хотению.

Внешние силы способны лишь воспользоваться к собственной выгоде ситуацией, которую не они создали.

По вопросу о суверенитете позиция Запада на первый взгляд выглядит гуманнее. Их волнуют люди. Неважно, кто людей убивает и насилует: правительственные структуры или негосударственные. Российская же мораль восходит к Ивану Грозному: "Жаловать своих холопей мы вольны, а и казнить вольны же есьмя".

С другой стороны, США, порой не безосновательно, обвиняют в применении двойных стандартов и использовании гуманитарной проблематики для продвижения собственных интересов.